Книга Сага о Кае Эрлингссоне [СИ] - Наталья Викторовна Бутырская

усмешку.

— Он силен, — выдавил я, пытаясь не вспоминать блеск меча, падающего на мое плечо, ничего не выражающее лицо Торкеля, словно он был не в бою, а так, прогуляться вышел.

— Я слышал о Торкеле Мачте прежде, но видеться не приходилось. И это тяжелый враг. Лучше бы нам убить его здесь.

Комок горькой желчи снова подступил к горлу, я сгорбился и закашлялся, чтобы прогнать его прочь.

— Хрейн неплохо все продумал. Только кое о чем он забыл, — улыбнулся Беззащитный.

Я поднял голову, посмотрел на истоптанный истерзанный двор, залитый кровью, забрызганный человеческими кишками, мозгами, слюнями, щедро осыпанный щепками изрубленных щитов, обрывками одежды, истыканный стрелами. Выбежал Косой со щитом над головой и начал собирать целые стрелы, проверяя их наконечники. Сигурдовы девки снова колдовали над завалом, поднимали его еще выше. С другой стороны дома, я знал, лежат полтора десятка тел. Серьезно раненых мы отнесли в дом, и сейчас там и шагу ступить негде. Как там держался Сигарр, я не мог представить.

На мой взгляд, что бы там не забыл Хрейн, пока у него все в порядке.

— Да, нас все меньше. Но при этом мы становимся сильнее.

Альрик вздернул уголок рта, искривив его в жуткой усмешке, и крикнул:

— Тащи пленных!

После каждого штурма мы находили во дворе одного-двоих раненых, но еще живых врагов, которые не сумели вовремя отступить. Их на скорую руку залатывали и оттаскивали в сторону.

Из поместья вынесли на руках троих воинов, которые находились на грани смерти, усадили, прислонив спиной к стене, дали в руки ножи. У одного было стесано пол-лица, и кровь пузырилась на его обрубленных губах, другой хрипел при дыхании, видимо, ему достался удар в грудь. К первому подтащили раненого врага, помогли нацелиться… Его рука рухнула, перерубая горло пленному. Недолгое ожидание.

— Следующего.

Убрали труп, принесли другого пленного. Снова нож. Снова горло. Ожидание.

— Тебе, Фомрир! — донесся до меня шепот, сорвавшийся с изуродованных губ раненого.

И только после этих слов до меня дошло. Я приподнялся, стер набегающую слезу, после удара у меня почему-то слезился один глаз, и всмотрелся в лицо ныне четырехрунного воина. Его кожа зашевелилась, забугрилась, из ран снова потекла кровь, запекшаяся корка отодвинулась чуть дальше, потом еще дальше. Воин вскочил на ноги и заорал:

— Тебе, Фомрир!

— Хвала Фомриру! — отозвался я.

Полностью его лицо не восстановилось, слишком много было отрезано плоти, но раны затянулись, кожа покрылась глубокими шрамами, а кончик носа так и остался плоским и гладким, словно по нему с силой врезали доской, и он не выпрямился до конца.

— Теперь будешь Плосконосым, — хлопнул его по плечу соватажник.

— Да хоть Плоскозадым зови, — хмыкнул четырехрунный.

Странное лечение продолжалось до тех пор, пока все пленные не закончились, а к нам в строй вернулись пять человек.

— А почему не отдали пленных самым сильным воинам? Почему не тебе? — спросил я у Альрика. — Один шестирунный хускарл помог бы нам больше, чем пятеро карлов.

— Мы обсуждали это, — пояснил хёвдинг. — Я не знаю, хватило бы пленных хотя бы на одну руну для меня, они же все низкорунные. То же самое и с Сигурдом, и с Ормом. Потому Сигарр решил использовать их для того, чтобы спасти тех, кто точно бы умер. Как там Тулле? Скольких убил он?

— Одного точно. Может, двоих. Или троих. Я не видел.

— Значит, скоро поднимется. У нас двое взяли четвертую руну.

— Троллевы выкормыши, я снова отстаю, — попытался улыбнуться я, но синяк тут же напомнил о себе болью.

— Отдыхай. Ночью будут нужны все.

Глава 11

Ночь давно перевалила за середину, луна и звезды сияли так ярко, будто старались превзойти солнце. Пульсирующая боль в плече уже почти не беспокоила, беспокоило лишь то, что я мог не дожить до утра. После полуночи Хрейн перестал сдерживать силы.

Все началось с крика часового из Ормова хирда:

— Факелы, враги идут!

Я вскочил на ноги и поднял щит — в такой темноте стрел и не видно. Но выпущенные врагами стрелы были хорошо видны на тёмном небосклоне. Горящие стрелы с гудением падали на нас, на дом и на частокол. Те, что влетели в толстую дерновую крышу поместья, погасли, не успев разгореться, зато внезапно вспыхнул частокол сразу в нескольких местах. Утробно загудело раздувающееся ночным бризом пламя, в небо повалили клубы дыма, пряча от нас всё ещё летящие стрелы. Масло? Они облили ограду маслом? Часовой поленился взять на крышу щит и свалился, поймав телом несколько стрел. Каждый удар о мой щит вызывал волну боли в плече.

Вскоре обстрел прекратился, и начался штурм.

Укрепленный завал в проеме задрожал, затрясся и исчез, выдернутый вместе с вкопанными кольями. На мгновение нас накрыло нескрываемой мощью хускарлов, что за мгновение уничтожили труд Сигурдова хирда. Ворвавшаяся в брешь железная река была остановлена запрудой из ярловых людей. Я, разинув рот, смотрел на их бой. Бешено мелькали мечи, с диким треском ломались щиты под мощнейшими ударами топоров и секир, высверкивали искры от столкновения металла. И густая волна силы, идущая оттуда, приморозила нас к месту.

Из гущи сражения вылетела рука и шлепнулась прямо перед нами. Она еще крепко сжимала меч. Я сглотнул скопившуюся слюну. Если ватага Сигарра не выстоит, то нас сметут, даже не заметив.

Громкий удар со стороны отвлек меня от неутешительных мыслей. Альрик рявкнул:

— К стене!

Несколько брёвен из частокола напротив меня вывалились. Те, у кого были запасные копья, метнули их в открывшийся проход. В брешь хлынули воины, к счастью, примерно с такими же силами. Но у нас не получилось остановить их так же надежно, как у хускарлов Сигарра. Строй рассыпался, и бой свёлся к отдельным поединкам.

На меня со свирепым рёвом, вращая два топора, нёсся враг. Перехватив копьё пониже, я длинным выпадом послал остриё во врага. Копьё пронзило живот противника, воин смог сделать несколько шагов, всё глубже насаживаясь на наконечник, прежде чем умер. И как он только до четвёртой руны дорос? И когда, тролль меня задери, вырасту я?

К нам на помощь подоспели девки Сигурда. Общими усилиями мы сумели вытеснить ворвавшихся воинов за ограду и удерживали пролом. Изредка я оглядывался на ворота, где насмерть стояли хускарлы, и каждый раз озноб пробегал по моей спине. Может, Сигарр все же ошибся? Может, лучше было бы убить Хрейна втихую? Прирезать его ночью, сжечь дом и родных, чем вот так терять людей отца в ненужной битве?

— Тебе, Фомрир! — взревел кто-то из гущи